Обыкновенной львовской дворняжке с непритязательной из-за безупречно черного окраса кличкой Цыганка повезло: она встретила настоящих людей. Именно настоящих. Ну, судите сами, кто еще в наше весьма жестокое время, когда не знаешь, как дотянуть до получки или пенсии, может подобрать, приютить бездомную псину, к тому же без одной лапы, а потом сделать ей… протез? Вы знаете? А вот в спальном микрорайоне Львова Левандовке местная детвора на этот вопрос отвечает моментально: «Так вы, наверное, бабушку Лену ищете? Это только у нее собачка на протезе ходит!» И безошибочно показывают на многоэтажку.
— Да что тут особенного! Всем нам этого, наоборот, сейчас стыдиться надо: человек и зверь ролями поменялись, — несколько смущаясь из-за внимания прессы, говорит Елена Мельничук. — Первый раз я увидела Цыганку незадолго до своего выхода на пенсию. Я тогда работала на небольшом предприятии по водоснабжению. Наверное, потому, что в отделе было более десяти женщин, к нам из сел знакомые часто приносили щенков. Мол, на свет появились, а дома не нужны. И топить жалко. Помню, ножом по сердцу резанули слова сына сотрудницы: «У нас в Рогатичах в лесу чуть ли не на каждом дереве висит на веревке труп собаки, а если он не на дереве, то под ним! Псине, которая по грядкам огорода прошлась или совсем старой стала, — смерть!» Как раз тогда и принесли на работу двух черных щенят — братика и сестричку Цыганку. Женщины решили приютить их при служебном доме. На мое замечание, что это не игрушки и за ними надо ухаживать, кормить, никто не обратил особого внимания. Оставили…
Естественно, как в таких случаях часто бывает, щенки подрастали на пустыре. Правда, когда они во время ремонта здания залезли в горячую смолу и обожгли себе бока, выхаживали животных почти все.
Сначала теплая дружба Елены Иосифовны завязалась только с братиком Цыганки. Дошло до того, что она позволяла ему при встрече ставить лапы себе на новое пальто (пришлось обновку потом выкинуть). Но этот пес вскоре пропал бесследно в близлежащих густых зарослях огромного парка. Цыганка осталась одна. Ей теперь доставалась вся любовь и ласка. Естественно, женщина собачку подкармливала.
Близилась зима, и Елена Иосифовна уговорила своего начальника соорудить во дворе будку, написав ему от имени любимицы… послание в стихах. Мол, «следом ходит, как ребенок, теплоты ей не хватает и ласки, ибо тяжкая у нее была жизнь: за свой короткий собачий век столько горя познать ей пришлось от человека. Постройте мне хатку, только не на задворках, а тут, под сосной возле входа, где проходящие люди, может, бросят по дороге на работу косточку или кусок хлеба в миску, которая давно пуста». Сердце начальника, самого державшего двух собак, дрогнуло: и материалы выделил, и будка была сооружена. Мало того, даже на цепь Цыганку садить не стали, уж больно свободолюбивая.
— Как-то собачка пропала, — продолжает пенсионерка. — Через несколько дней появилась: одна передняя лапа держалась только на сухожилии, а наверху закручена двойная стальная проволока. Потом я узнала, что это наши мужчины ставили в лесопарке такие хитрые капканы на зайцев. С ужасом представляю, как Цыганка крутилась, вырывалась, перетирала кость собственной лапы, чтобы вырваться на свободу! Спрашивала я наших мужиков: «Ты охотился на зайцев, но в капкан-то попала собака! Почему не отпустил?» В ответ: «Я ее трогать не буду, кусается!» Цыганку я выходила: отрезала остатки лапки, обработала обрубок лекарствами. Откормила собачку бульончиком. Все это время она «не возражала», терпела. Так потом и хромала на трех лапах.
Прошло время — и опять ее пытаются убить: приходит с огромной кровавой полосой на шее: кто-то пробовал повесить на… колючей проволоке. Да та, наверное, не выдержала веса тела животного. Ну что делать с людьми-зверями?! Снова выхаживала!..
Вскоре Елена Иосифовна ушла на пенсию. А Цыганка не выдержала и, бросив теплую будку, перебралась в небольшой скверик, расположенный напротив дома своей спасительницы. Как потом выяснила пенсионерка, после ее ухода с животным обращались весьма жестоко. Миску Цыганки она нашла до краев заполненной сигаретными «бычками» и металлическими пробками от бутылок. И снова Елена Иосифовна начала подкармливать поселившуюся в сквере собаку.
— Выхожу однажды, а моей Цыганки нет, — вспоминает Елена Мельничук. — Соседи говорят: «Приехала машина и забрала вашу собаку на живодерню!» Как забрала?! Почему же вы мне не сказали?! Звоню туда: «Есть у вас черненькая собачка без ноги?» — «Есть!» — «Как она у вас оказалась?» — «Нам позвонили». — «Кто?» — «Мы не будем рассказывать». При этом предупредили: «У вас есть только три дня, чтобы за ней прийти. Потом уничтожим, если не представите паспорт на животное». Я даже не могу толком сейчас вспомнить, как мне удалось попасть на прием к главному ветеринарному врачу. Дай Бог ему здоровья, все документы оформил быстро.
Пришла на живодерню в 8 утра, а она открывается в 9 часов. Так под дверьми и простояла час. Наконец зашла и… остолбенела. Более мрачной и страшной картины в жизни не видела: кругом массивные железные двери, а в тесных клетках сидят по пять-шесть воющих от ужаса животных. Цыганку мне отдали, но, только мы вышли за порог и я попыталась надеть на нее поводок, собака дико испугалась, вырвалась и убежала. Видно, напомнила ей эта процедура, как ее вешали, как забирали на живодерню.
Искала Цыганку с утра до ночи почти две недели. Оставляла свой номер телефона торговцам близлежащего базара, таксистам, патрульным, местной детворе, чтобы позвонили, если увидят. Но нашла ее сама! Привела в сквер возле нашего дома и, откровенно говоря, долго думала: брать собачку домой после всех приключений или нет. Ведь к этому времени в моей квартире давно жили песик Миня и две кошечки. Но сердце не выдержало, взяла…
Цыганка довольно быстро освоилась в новой «конуре со всеми удобствами». Правда, конфликты сначала были: кошки на нее сердито шипели, а недовольный Миня ревниво бурчал, если хозяйка ласково гладила Цыганку. Но потом животная братия смирилась и никто уже не возражал, когда «дама» выбрала своим постоянным местом жительства пол под столом хозяйки. На прогулку стали ходить всем семейством.
— Однажды нам повезло, — продолжает Елена Иосифовна. — Гуляли мы в припарковой зоне, и сидевшая на лавочке женщина, увидев, как с трудом ковыляет на трех лапках наша Цыганка, вдруг сказала: «Бедное животное! Ей бы протез сделать!» «Да что вы! Он же уйму денег стоит!» — ответила ей. А она: «Вы знаете, я Ирина Кичма, работаю мастером Львовского протезного завода. Приходите, что-нибудь придумаем». На следующий день пришли. Долго Ирина с коллегами Цыганку обмеривали, рисовали чертежи, подбирали ремни, цвет протеза под цвет шерсти. И сделали! Когда собачка с уже надетой четвертой «лапой» пошла, правда, еще с большим трудом, по коридору предприятия, посмотреть на это диво собрались чуть ли не все сотрудники. Такого, как оказалось, у них на заводе еще не было. Не приходилось им делать протезы для животных. Растроганная этой человечностью и сердечностью, я пыталась заплатить, но Ирина категорически отказалась брать деньги…
Конечно, тяжело нам впятером жить на мою скромную пенсию. Большая часть средств уходит на животных — продукты, ветеринары… Сама не лечусь, зато им препараты покупаю. Иногда сядешь и с грустью думаешь: «А что же мы завтра кушать будем?» Но как-то выкручиваемся. Держимся за счет дачи, да и добрые соседи помогают. Не ропщу, животных взяла в дом, значит, несу за них ответственность. Это ведь только нынешнему времени присуще безразличие и черствость ко всему окружающему. А я человек старой закалки и воспитания. Дай Бог, чтобы пережила своих питомцев, ведь пропадут они без «мамы»…
