Иностранный корреспондент телеканала «Украина» Анна Миронюк ровно месяц работает в Брюсселе. Полгода назад она уже была в подобной командировке, когда делала репортаж о последствиях атак на Париж. Анна говорит, что вновь отправилась в город, где находится штаб-квартира Евросоюза, потому что было ощущение приближающейся опасности. О том, что следующий теракт может случиться в Брюсселе, говорили многие. К счастью, Анна не попала ни в один из эпицентров нападения террористов. Она снимала последствия взрывов в аэропорту и метро. Говорит, что за последние годы стала уже привыкать к критическим ситуациям. Особенно после того, как полтора года проработала в зоне АТО.
— Анна, на своей странице в «Фейсбуке» в день теракта вы написали «это был вопрос времени». У вас было предчувствие?
— Скорее, предположение, учитывая, что основной подозреваемый в совершении парижских терактов оказался гражданином Бельгии, и как мы уже знаем, скрывался в Брюсселе вместе со своими соратниками. Поэтому еще до командировки я понимала, что новые теракты могут произойти. Причем достаточно скоро, и вероятнее всего, в Брюсселе. Более того, это многие понимали, ожидали, поэтому случившееся не оказалось сюрпризом. Вопрос в другом. Все настолько ждали повторения «13 ноября в Париже» здесь, в Брюсселе, что когда это случилось, возник вопрос: «Как же так, недоглядели?»
— Значит, Брюссель и до терактов находился под усиленной охраной?
— Причем очень заметной! На улицах было большое количество полицейских патрулей, военные на каждом шагу. Бельгия действительно пыталась избежать повторения терактов. За неделю до случившегося полиция проводила рейды и поймала подозреваемых в совершении атак в Париже. Поэтому, приехав в Брюссель месяц назад, я сразу поняла: здесь готовятся к нападению террористов. К сожалению, избежать трагедии не удалось.
— Где вы находились в момент терактов?
— Я была дома, в квартире неподалеку от центра Брюсселя. О том, что произошло, узнала от близких. Мне стали звонить, спрашивать, все ли со мной в порядке. Я бросилась к компьютеру, обновила страницы новостных лент и увидела информацию о том, что в аэропорту прогремел взрыв. Это произошло в 8 часов утра. Тут же связалась с оператором, мы собрали технику, сели в машину и поехали в аэропорт. На улице казалось, что город охватил какой-то коллапс — было очень шумно, отовсюду разносился вой сирен, на дорогах ужасные пробки и заторы. Знакомые журналисты рассказывали, что некоторые таксисты просто отказывались ехать в аэропорт — паника была страшной! Но в воздухе еще не ощущалось того угнетающего траура, который появился потом, когда город окончательно проснулся. Тревога буквально парализовала жителей.
— Вы смогли проехать к аэропорту?
— Мы доехали до определенного места, где дорога оказалась перекрытой. Пришлось оставить машину на обочине и идти пешком по трассе, неся технику. Вдруг мимо нас проехала машина, потом остановилась и стала сдавать назад. Это оказался сотрудник аэропорта. Увидев, что идут журналисты, он предложил помощь, и мы сели к нему в автомобиль. Но когда добрались до следующего пропускного пункта, полицейские сказали, что дальше нам двигаться запрещено. Помню, первое, что я увидела, добравшись на место — сотни людей, которые с сумками заходили в автобусы. Нас так и не пустили в здание аэропорта. В это время шла активная эвакуация людей. Все были напуганы. Правда, те, с кем мы общались, верили, что аэропорт заработает в штатном режиме уже на следующий день. Сомневались в этом только сотрудники авиакомпаний.
Местные власти очень быстро сумели организовать вывоз пассажиров. Паники никакой не было, все спокойно грузили вещи, мечтая лишь поскорее оказаться дома. Мы говорили с теми, кто уезжал из аэропорта. Они были очень напуганы. Говорили, что атаки произошли неожиданно. Кто-то из-за слез не мог даже говорить. Казалось, все происходит в плохом сне, а не здесь, с нами, в сердце Европы.
— В это время произошли и террористические акты в метро.
— Мы уже ничего не анализировали, а просто действовали автоматически. Поняли, что нужно срочно добираться в город и пошли к машине. Конечно, близко к месту взрывов подъехать не смогли. Весь центр Брюсселя был перекрыт. Знаете, меня больше всего поразило поведение людей — у всех разное. Кто-то медленно и беспечно продолжал ехать на велосипеде, а кто-то в спешке и панике бежал домой.
— «Мальбек» — это большая станция метро?
— Да, поскольку это, можно сказать, центр. Станция метро «Мальбек», где прогремели взрывы, находится в так называемом правительственном квартале. Оттуда рукой подать до Еврокомиссии и Европейского совета. Обычно в будний день там довольно людно. Район сразу оцепили, над местом выхода из метро еще долго держался столб серого дыма. Полиция периодически подходила к журналистам и сообщала, что происходит. Никого из прессы за заграждение не пропускали.
— Город изменился за эти дни?
— Сразу после терактов Брюссель опустел. Это очень непривычно, потому что обычно в городе огромное количество людей, много туристов. А в тот день он как будто вымер. Не работал общественный транспорт, закрылось метро. Железнодорожное сообщение восстановилось, но не полностью. Аэропорт до сих пор не работает. Все находились в ожидании, но, слава Богу, взрывы не повторились. На улицах в несколько раз увеличилось количество полицейских и военных. Начали проверять сумки при входе в метро и общественный транспорт. Жители с большим пониманием относятся к таким мерам безопасности, несмотря на неудобства и огромные очереди, которые создает проверка. Все говорят, что так они чувствуют себя гораздо спокойнее.
При этом в самом центре Брюсселя, на площади Бюрс, людно. Там создали импровизированный мемориал: люди приносят множество свечей, цветов и флагов в знак солидарности с бельгийцами. Но, знаете, состояние потрясения до сих пор читается на лицах жителей города. У мемориала мы встретили пакистанца, который уже 13 лет живет в Брюсселе. Он стоял, замотавшись в бельгийский флаг, и все время повторял: «Почему они это сделали?! Они же мужчины! И убили детей…» Он не мог сдержать слез.
— Вам было страшно? Ведь никто не знал, где может произойти следующая атака?
— Это был не страх, а скорее, ощущение тревоги. Тяжело было смотреть на катафалки и осознавать, что погибли невинные люди. Хотя это чувство нам, журналистам, работающим в зонах конфликта, к сожалению, уже знакомо…
