Главное управление министерства юстиции провело проверку крупнейшей и старейшей правозащитной организации России — «Мемориал». По ее итогам правозащитников заподозрили в «подрыве основ конституционного строя», а также обвинили в призывах «к свержению действующей власти». По версии Минюста, подрывная деятельность правозащитников заключалась в несогласии с приговором по «болотному делу», а также в заявлениях о «российской агрессии в отношении Украины». Член совета правозащитного центра «Мемориал» Олег Орлов изложил «Ленте.ру» суть предъявляемых претензий и рассказал о возможных последствиях.
«Лента.ру»: Откуда взялись эти обвинения? Вам вручили официальный документ?
Олег Орлов: У нас есть акт, составленный по результатам плановой проверки, которую регулярно проводит Минюст. Ее проводили весь октябрь, и вот подвели итоги. Мы предоставили им определенный объем документов. В результате нам направили отчет — этот акт с претензиями страниц на 15.
Что же такого нашел Минюст в вашей деятельности, чтобы предъявлять столь серьезные обвинения?
Нам уже доводилось сталкиваться с претензиями по поводу устава организации. Стоит отметить, он и вправду принимался достаточно давно — за это время произошли разные изменения в законодательстве. Но эти обвинения носили скорее формальный характер, их удалось легко исправить. Отдельные претензии были к нашей документации, но это все решаемые вопросы. А теперь выскакивает политическое, по сути, обвинение. В акте говорится, что «Мемориал» ведет «деятельность, направленную на создание негативного образа власти, которую (деятельность — [i]прим. «Ленты.ру»[/i]) финансировала организация, признанная нежелательной». Речь идет о фонде National Endowment for Democracy (NED). Но, во-первых, мы никогда не занимались созданием «негативного образа» кого-либо. Более того, после признания NED нежелательной организацией все наши контакты были полностью остановлены. Но этот факт игнорируется в акте, что вызывает недоумение.
И как же, по версии Минюста, ваша организация создавала «негативный образ»?
Во-первых, мы критикуем позицию России в отношении Украины. А, во-вторых, нам указывают на то, что мы считаем приговор по «болотному делу» незаконным, а само дело сфабрикованным. На основании этого в Минюсте делают вывод о том, что наши сотрудники «подрывали основы конституционного строя Российской Федерации, призывая к свержению действующей власти, смене политического режима в стране». Получается, «в огороде бузина, а в Киеве дядька». В рамках закона мы высказываем свое мнение, реализуя свое конституционное право на свободу слова и мнений, и в итоге это называют подрывом конституционного строя.
То есть призывы к сменяемости руководства страны нельзя считать посягательством на конституционный строй?
Проверка в том виде, в котором она проходила, — это и есть подрыв конституционного строя. Но боюсь, что Минюст действует в рамках совсем другой логики — репрессивного ведомства, где любая критика власти может расцениваться как посягательство на нее. Это первая попытка «пришить» правозащитной организации политическое дело на основании проверки. Это похоже на возврат к советским практикам — если кто-то думает и действует иначе, то он действует против государства.
Как воспринимать эти обвинения — как угрозу, предупреждение?
Как угодно. Они очень быстро переходят от слов к делу — выписывают пять штрафов по несколько сотен тысяч каждый, и организации больше не на что существовать. В итоге организация ликвидируется без суда. Таким образом уничтожается гражданское общество, и внимания этому уделяется явно недостаточно.
Что вы планируете делать дальше?
Все это поставлено так: господа провели проверку и что-то нашли. На основании этого, по идее, должны появиться какие-то дополнительные документы, например протоколы или обращения в следственные органы. Вопрос лишь в том, как они будут оформлять свой акт. Безусловно, это вызывает некоторые опасения. Если действовать в рамках правового поля, то опровергнуть такие обвинения не составит труда. Но в свете того, что происходит у нас, — может выйти как угодно.
Беседовала Анастасия Чеповская
