Горстка российских самолетов, наносящих авиаудары по сирийским объектам, на самом деле имеет гораздо большее политическое влияние, нежели военное. Ход боевых операций гражданской войны в Сирии не подвергнется кардинальным изменениям из-за одного лишь вмешательства двух-трех десятков штурмовиков, подобных ветерану Су-25 (уже используемому в 80-е годы во время вторжения в Афганистан...).
Однако нынешнее вмешательство русского медведя может иметь в своей основе не идею окончательной победы сирийского лидера Башара Асада (что сегодня весьма затруднительно), но кристаллизацию статус-кво, при котором Сирия превратится в ряд «малых Сирий»: в Сирию Асада, Сирию друзов, курдскую Сирию, Сирию повстанцев суннитов и часть «Исламского государства». Не хватает только мира.
Одна из этих Сирий, опираясь на Россию, будет обладать большинством поддерживающего Асада населения и возьмет под контроль то, что окажется возможным взять из все более скудных ресурсов растерзанной арабской страны (по сути, нефть, минералы и сельское хозяйство).
И, в отличие от остальной части страны, этой Сирии достанется абсолютный доступ к Средиземному морю через две провинции — Латакию и Тартус, именно там, где у русских расположены сегодня их военно-морская база и аэродром.
По опыту военных стратегий, основанных, главным образом, на воздушных ударах в период с конца Второй мировой войны, известно, насколько редки случаи успешных операций без привлечения сухопутных войск, которых американцы называют «военным присутствием» («boots on the ground»).
Называют и страшатся, поскольку результатом воздушных ударов является малое число жертв среди атакующих, оснащенных современными самолетами, особенно если бомбардировки осуществляются со средних или больших высот и происходит четкое управление боеприпасами; между тем наземные войска, как правило, погибают в значительно большем количестве.
Это объясняет, почему западные воздушные удары в Сирии на протяжении целого года не принесли ощутимых результатов. Стоит учитывать и сопротивление Запада отправке сухопутных войск: в случае США — вскоре после травм Ирака и Афганистана.
У Асада не достаточно солдат или оружия, чтобы суметь воспользоваться российской поддержкой с воздуха. Сирийская армия, на протяжении десятилетий грозившая Израилю тысячами танков и броневиков советского (а потом российского) производства, растаяла.
Солдаты дезертировали — точнее, те мусульмане-сунниты, которым приходилось находиться на службе у офицеров алавитов (ответвления от шиитского направления ислама, к которому принадлежит Асад). Транспорт, авиация, военные корабли оказались заброшены и больше не функционируют, как это обычно бывает в гражданские войны. В распоряжении у сирийского лидера не так уж много военных вариантов.
В своем сирийском выступлении русские повели себя нечестно. Предполагалось, что они будут проводить бомбардировки позиций фундаменталистов ИГИЛ. На самом же деле их бомбы падали на других повстанцев, противников режима Асада — а именно, на тех, кого поддерживают США и европейские и арабские союзники.
Технологии
Понять, что именно происходит в гражданскую войну, всегда было одной из самых серьезных проблем для журналистов. Современные технологии помогают отчетливее представить себе ритмы приливов и отливов в такой войне, как сирийская. Мобильные телефоны, социальные сети, интернет: достаточно поискать, и все найдется.
Так, в Центре Картера имеется программа мониторинга гражданской войны в Сирии, основанная на информации, поступающей от сирийского населения.
Данные позволяют отслеживать, в чьих руках находится тот или иной город и какие из повстанческих групп проявляют активность — а кроме того в центре можно узнать, в каких точках русские осуществляют воздушные удары.
К несчастью для репутации России, данные показывают, что именно повстанцы, а не ИГИЛ, подверглись наибольшему числу боевых ударов Су-25 и его современных родственников.
Анализ снимков со спутника позволяет продемонстрировать степень ущерба в наиболее пострадавших городах, как, например, в бывшем крупнейшем городе страны, Алеппо, сегодня представляющем собой сплошное поле боя.
До войны город был хорошо освещен. Сегодня он на 91% темнее; большинство населения бежало, а объекты, питающиеся электричеством оказались по большей части разрушены.
