Об этом «ФАКТАМ» заявил адвокат Марк Фейгин, которого российские силовики, сфабриковавшие более года назад дело в отношении Романа Сущенко, пытаются вывести из процесса путем лишения адвокатского статуса
В конце минувшего года стало известно, что по указке спецслужб России адвоката Марка Фейгина, представлявшего в российских судах интересы узников Кремля Надежды Савченко, Ильми Умерова, а сейчас защищающего украинского журналиста Романа Сущенко, которого больше года незаконно удерживают в СИЗО в Москве, собираются лишить возможности заниматься адвокатской деятельностью. Заседание совета Адвокатской палаты Москвы, который должен рассмотреть этот вопрос, планировали провести в декабре 2017 года. Но неожиданно судилище перенесли на 24 января 2018-го. «ФАКТЫ» попросили Марка Фейгина прокомментировать сложившуюся ситуацию.
— Марк, недавно стало известно, что вас намерены лишить в России адвокатского статуса. Что случилось?
— Это возможный финал долгой эпопеи. Есть такой прокремлевский блогер Анатолий Шарий. В Украине, откуда он уехал еще в 2011 году, его подозревают в ряде преступлений, и он находится в розыске. Сестра Шария живет в Голландии, в городе Алкмар, рядом с Амстердамом. Она подала на него заявление в полицию Нидерландов, обвинив в преступлениях сексуального характера. Я сейчас являюсь ее адвокатом.
В Украине о Шарие известно многим, но в России нет, хотя он, судя по всему, контактирует с аппаратом Владислава Суркова (помощник Путина по вопросам Украины. — Авт.) и с Андреем Портновым (бывший заместитель главы президентской администрации Януковича. — Авт.), часто интервьюирует бывших украинских чиновников, которые сбежали и отсиживаются в России…
Я писал в твитах, сообщал в СМИ правду об этом человеке. И Шарий начал жаловаться на меня куда только можно. Дважды по статье 128 УК РФ (клевета) подавал на меня заявления в Следственный комитет РФ, и дважды ему отказывали. Тогда в августе 2017 года Шарий подал на меня жалобу в Адвокатскую палату Москвы. Ему отказали, объяснив, что частное лицо не имеет права лично обращаться в палату, только через доверителя. После этого Шарий обратился в Минюст РФ, и уже Минюст внес представление в Адвокатскую палату по его же жалобе. Хотя в Минюсте ему должны были отказать по тем же основаниям: частное лицо не может обращаться в палату или Минюст. Если есть претензии к гражданину Фейгину, идите в гражданский суд и судитесь на здоровье с Фейгиным как частным лицом.
— Вернемся к возможному лишению вас адвокатского статуса. Каков механизм этого процесса?
— Квалификационная комиссия Московской адвокатской палаты изучила мою деятельность на предмет нарушений в работе и передала дело на рассмотрение совета палаты. Забавно, что мое «преступление» заключается даже не в выступлении на радио, а, как я понял, в твите о Шарие, где я писал о сексуальном характере его преступления. А самое интересное, что, согласно Кодексу адвокатской этики, это не считается нарушением. За такое статуса точно не лишают. Могут лишить за реальные преступления: за взятки, за обворовывание доверителя, за неисполнение своих обязанностей, но уж никак не за записи в «Твиттере»…
Тем не менее российское адвокатское сообщество молчит. В моем случае «пришли к выводу», что вроде бы я «позорю честь палаты»… Впрочем, мне уже сказали откровенно, что в Кремле хотят со мной заканчивать, что лишение статуса — вопрос сугубо политический и уже решенный на самом верху…
— Кто сказал?
— Вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ…
— А вдруг Совет палаты откажется лишить вас статуса? Ведь мэтр российской адвокатуры Генри Маркович Резник всегда был на вашей стороне в таких вопросах…
— А Резник сейчас уже не председатель палаты, его переизбрали и ввели в совет много новых лиц. И потом, слишком высоко «давление» сверху в этот раз. Так что, думаю, здесь две цели. Окончательно решить «проблему Фейгина» (я им — кость в горле много лет) и закрыть вопрос с «делом Сущенко», потому что по Сущенко на Путина сейчас активно нажимают и Ангела Меркель, и Эммануэль Макрон, и Курт Волкер, и Петр Порошенко… Они все время настаивают: давайте отпустим журналиста, давайте проявим гуманизм… Собственно, речь идет об очередном политическом обмене и договоренностях на самом высоком уровне. Так было с Надеждой Савченко.
* Марк Фейгин: «В Кремле прекрасно понимают, что, если они попытаются надавить
на Сущенко, я молчать не буду, а сразу выйду к международным СМИ и все расскажу».Фото со страницы Марка Фейгина в соцсети
— Марк, почему вас хотят удалить из дела Сущенко, использовав как предлог жалобы Шария?
— Они хотят повторить с Сущенко то, что КГБ Беларуси сделало с другим украинским журналистом — Павлом Шаройко. Пару месяцев назад его арестовали в Минске, и он уже дал признательные показания, что он — кадровый сотрудник… украинских спецслужб. Видимо, рядом с ним в Беларуси не было «адвоката Фейгина».
ФСБ России нужно, чтобы Сущенко после обработки признался на камеру, что он тоже не журналист, а кадровый сотрудник ГУР Минобороны Украины. Как Шаройко. Но в Москве прекрасно понимают, что, если они попытаются надавить на Сущенко, я молчать не буду, а сразу выйду к международным СМИ и все расскажу. Поэтому меня надо во чтобы то ни стало исключить из процесса.
Я понимаю, почему они торопятся убрать меня из дела, лишив статуса адвоката. Если это получится, то после они смогут ввести нового адвоката, а потом выводить Сущенко на суд с послушным, неконфликтным защитником и все делать, как им нужно. Они надеются, что с другим адвокатом это будет намного проще…
Хотя войти в любое «украинское» дело новому адвокату (любому) непросто. Не только потому, что надо погружаться в материал. Часто в такие дела на стадии следствия не допускают даже адвокатов и украинских консулов, чтобы об «украинских» делах было как можно меньше информации. Вот прямо сейчас в Лефортове (специальное СИЗО ФСБ РФ в Москве, формально относящееся к ФСИН — Федеральной системе исполнения наказаний РФ. — Авт.) сидят два украинских пограничника. К ним не пускают ни адвокатов, ни украинского консула. Так решила ФСБ. Похожая ситуация и с украинцем Александром Шумковым, бывшим охранником Дмитрия Яроша. Он сидит в Брянске, и никто к нему прорваться не может. Ни адвокат, ни консул. Тоже решение ФСБ.
— Вы начали перечислять украинских заложников. Что с «делом Гриба»?
— Историю, думаю, все помнят. Он приехал в Гомель (Беларусь) к какой-то девушке. Его схватили, запихнули в машину и увезли в Россию. Человек оказался в Краснодарском СИЗО по обвинению в «терроризме»…
— Как вы думаете, почему нужно было выманивать Гриба из Украины?
— Формальное обвинение заключается в том, что Павел Гриб написал своей девушке в мессенджере «Фейсбука» какую-то фразу типа «А ты кинь бомбу на линейке»…То ли в шутку, то ли нет. Непонятно. А почему выманили и взяли? Я думаю, потому что он парень больной, инвалид, и «молодой» — 19 лет всего, «отличный материал для возможного обмена».
— Мы уже упоминали украинского журналиста Шаройко. Какие у него перспективы?
— Думаю, когда-нибудь и его обменяют. Все-таки Киеву вести переговоры с Минском проще, чем с Москвой. Но я не исключаю, что Шаройко взяли специально для того, чтобы он дал показания против Сущенко, что тот тоже сотрудник украинской военной разведки. Начнут крутить руки, скажут: ты же признался, что шпион, давай теперь показания против Сущенко. Сказал «А» — говори «Б»…
— Кстати, о «признательных показаниях». Что «с делом Евгения Панова» и других «крымских диверсантов»?
— Что касается так называемой первой группы крымских диверсантов «Панов — Захтей», насколько я знаю, там уже все дали признательные показания. Нам неизвестны обстоятельства дела: пытали их, не пытали, но там все печально. Андрей Захтей активно сотрудничает со следствием, подписал все бумаги, поменял адвоката. Их, конечно, осудят.
— Почему вы сказали, что мы не сможем понять, пытали их или нет?
— Это озвучивает только адвокат. Он может, например, выйти и сказать: моего подзащитного пытали, надевали на голову мешок, вырывали ногти, как было с Сенцовым. А в деле «крымских диверсантов» адвокат, насколько я знаю, назначенный. Поэтому мы ничего толком не знаем о процессе…
— Что с защитой крымских татар? Кто из российских адвокатов этим занимается?
— Там нет никого. Остались только крымскотатарские адвокаты. Основных два — Эмиль Курбединов и Заир Смедляев. На них легла вся нагрузка. Практически все крымскотатарские дела сейчас ведут именно они. И это тяжело, на них оказывают давление спецслужбы, им приходится отказываться от обычных дел, за которые они получают зарплату, потому что на них свалились десятки политических «бесплатных» дел. А семьи надо как-то кормить… Им очень тяжело.
— А что московские адвокаты?
— Московские адвокаты не могут работать в Крыму. Там надо практически постоянно жить, а не разрываться между Москвой и Симферополем.
Кроме того, посещение Крыма гражданами РФ (в том числе адвокатами) незаконно с точки зрения законодательства Украины. Надо или получать на несколько месяцев разрешение Киева (как делал я), или ездить через Минск, Киев, Херсон, что очень неудобно. Я туда летал, пока вел дело Ильми Умерова с лета прошлого года и до самого суда. И дело завершилось обменом, благополучно…
Но нарушения прав татар в Крыму происходят каждый день, и разовые вояжи московских адвокатов проблему их защиты не решат. Как я уже сказал, там надо жить постоянно.
Вот сейчас арестовали Асана Чапуха. В начале года он был на марше памяти Бориса Немцова в Москве и нес вместе со мной плакат «Прекратите репрессии в Крыму!». Арестован. Человек на седьмом десятке. Надо бы защитить его, но этого не сделать из Москвы…
Ильми Умеров — это заметная фигура. Много лет — депутат, госчиновник, у него серьезный политический бэкграунд. А в Крыму сейчас в производстве масса дел обычных людей, весьма «перспективных», по мнению российской ФСБ, потому что никто за них не заступится, никто их в Российской Федерации и в мире не знает…
— Вы вспомнили дело члена Меджлиса крымскотатарского народа Ильми Умерова, который сейчас на свободе в Украине. Можете сообщить детали его обмена?
— Известно, что освобождение Умерова — итог личных договоренностей Путина и Эрдогана. Умерова и Чийгоза просто обменяли на двух российских оперативников, убивших в Турции Эдильгериева (Абдулвахид Эдильгериев, чеченский политэмигрант, администратор антипутинского сайта «Кавказ-Центр». В 2013 году его убили в Анкаре граждане РФ Юрий Анисимов и Александр Смирнов. По данным турецких СМИ, киллеры причастны к еще семи убийствам чеченских политэмигрантов. — Авт.)…
Слив этой информации в паблик, я думаю, организовали сами турки. Видимо, чтобы не было иллюзий, что Путин, такой альтруист, отпустил просто так Чийгоза и Умерова… Такие «акты милосердия» — результат обмена, в котором плата высока. С одной стороны — два российских киллера, убивших известного чеченского политэмигранта, журналиста. С другой — Умеров, всего лишь сказавший на крымскотатарском языке, что РФ должна уйти из Донбасса и Крыма. В результате члену Меджлиса — два года колонии-поселения. Теперь понятно, почему вынесли такой жесткий приговор человеку немолодому и больному. Они знали, что его обменяют. Поэтому и назначили серьезное наказание за несколько слов.
— Марк, общественность может как-то помочь вам сохранить статус адвоката?
— Необходима максимальная публичная огласка этого дела. Даже не для того, чтобы сохранить мой адвокатский статус, а чтобы на каких-нибудь встречах с западными лидерами тот же Путин не говорил, что «он не знал», что это «не его дело»… Чтобы он (или другой высокий чиновник, который «наверху» принимал по мне решение) знал, что в ответ на вопрос западных партнеров, почему лишили адвокатского статуса защитника «Пусси Райот», Надежды Савченко и Романа Сущенко, ему придется отвечать нечто смехотворное, типа «он что-то такое неправильное написал в «Твиттере»… Это ни на кого не произведет серьезного впечатления, и не только любой политик, но и обычный здравомыслящий человек догадается, что «дело, видимо, точно политическое».
— А эта публичная огласка важна в Украине?
— Конечно. Даже в Украине сейчас, четыре года спустя после Майдана, чувствуется определенное разочарование политикой, экономикой… и люди перестают верить массмедиа. При этом влияние российских пропагандистских СМИ на украинцев нельзя недооценивать, ведь многие продолжают черпать «информацию» именно оттуда. Плюс есть фактор недоверия после освобождения Савченко и ее, скажем так, начавшейся после этого неоднозначной политической деятельности.
Люди думают: «Кто такой этот Роман Сущенко? Зачем Фейгин его защищает? Мы Сущенко не знаем. Дело засекречено. Вот обменяют его, как Савченко, и что будет? Оно нам надо?» Я думаю, обмен будет и Роман сам расскажет украинцам все подробности своего «дела», которые я, даже как бывший адвокат, озвучить не смогу, потому что давал подписку о неразглашении.
— Вы говорите о сильном влиянии на украинцев российской пропаганды. Она и на россиян действует мощно и деструктивно… Когда влияние зомбоящика прекратится?
— Когда граждане РФ перестанут ему верить. Как было в позднем СССР. Я в это время начинал активную гражданскую деятельность и помню, как в конце 1989 года на завод пришел какой-то инструктор из обкома и попытался провести с рабочими политбеседу. Так мужики-работяги его с матами прогнали. Когда люди перестанут верить зомбоящику, власть Путина закончится.
— Марк, вы можете себе представить, что наступает день Х, вы просыпаетесь и… больше не адвокат?
— Конечно… До этого надо дожить, но я этого не боюсь.
— И чем займетесь?
— Я никогда не прекращал общественной работы и продолжу ее, но только в ином формате.
— То есть вы хотите заняться правозащитной деятельностью?
— Нет, правозащита как таковая меня не интересовала никогда. Хотя я уважаю людей, которые этим занимаются ежедневно. Но я не хочу больше защищать людей от системы, я хочу менять саму систему. Поэтому это будет, вероятно, политика, как одна из форм общественной деятельности.
