Правозащитный центр «Миграция и закон» выступил с предложением ужесточить законодательство в отношении мигрантов — домашних работников. Об этом «Русской службе новостей» сообщила руководитель центра Гавхар Джураева.
По ее словам, необходим жесткий контроль на уровне выезда домашних работников из своей страны. «Я бы даже в миграционной карте градацию поставила. Те, кто работают в доме в России, должны быть подконтрольны в пять раз больше, в отличие от остальных. Одно дело, если человек на строительстве таскает цемент, а другое — входит в дом», — отметила Джураева.
В ФМС эту инициативу комментировать отказались. При этом член комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Ольга Алимова сообщила, что депутаты готовы внести правки в трудовой реестр. По ее словам, должны быть трудовые визы для мигрантов с официальным разрешением на работу по профессии. Данный вопрос обсудят на заседании профильного комитета 9 марта.
2 марта депутат Госдумы от ЛДПР Роман Худяков заявил, что после убийства няней четырехлетней девочки в Москве должен быть поставлен вопрос об отмене в России моратория на смертную казнь. «Непонятно, как наше государство дает такое снисхождение таким отморозкам», — заявил он.
2 марта Пресненский суд Москвы принял решение об аресте гражданки Узбекистана Гюльчехры Бобокуловой, подозреваемой в убийстве ребенка. Сама Бобокулова признала свою вину, и заявила, что пойти на преступление ей приказал Аллах.
29 февраля в Москве у станции метро «Октябрьское Поле» задержали женщину, в руках у которой была голова ребенка. По словам очевидцев, она кричала «Аллах акбар!» и угрожала устроить самоподрыв.
Уроженка Узбекистана Гюльчехра Бобокулова, 1977 года рождения, работала няней в семье, проживающей в квартире на улице Народного Ополчения в Москве. Предположительно, она дождалась, когда родители со старшим ребенком покинут квартиру, убила девочку, подожгла квартиру и ушла. После того как пожар потушили, было обнаружено тело ребенка.
На допросе подозреваемая сообщила, что на убийство ее подтолкнула измена мужа. Позднее она дала признательные показания.
Правоохранительные органы Узбекистана информировали российских коллег о том, что Бобокуловой в 1999 году был поставлен диагноз «шизофрения».
