Конечная цель государственной цензуры — привить гражданам привычку к самоцензуре. Когда граждане начинают сами надзирать за собой и друг за другом, это снимает с государства часть бремени и превращает людей в соучастников власти, частично ответственных за собственное угнетение. Именно такой оборот сейчас принимают события в путинской России, что не может не тревожить. Как сообщает New York Times, московские книжные магазины добровольно (по крайней мере, в каком-то смысле добровольно) убрали с полок знаменитый комикс «Маус», посвященный нацистским преступлениям против евреев. Особенно важна именно добровольность случившегося, которая явно намекает, что путинизм не несет для российских евреев ничего хорошего.
История изгнания «Мауса» с прилавков — классический результат страха и путаницы. Times пишет об этом так:
«План правительства был крайне прост: ко Дню победы — главному российскому политическому празднику, посвященному победе Советского Союза над Германией, — Москву следовало очистить от свастик и любых других символов нацизма.
Однако книжные магазины так стремились выполнить распоряжение свыше, что жертвой цензурных требований неожиданно оказался “Маус” — получивший Пулитцеровскую премию графический роман о еврейской семье во время Холокоста. На этой неделе москвичи обнаружили, что эта книга, на обложке которой изображена свастика, втихомолку исчезла с полок крупнейших книжных российской столицы.
В этом комиксе Арта Шпигельмана (Art Spiegelman) евреи изображены мышами, а немцы — кошками. Он носит абсолютно антифашистский характер и посвящен ужасам нацизма и концлагерей. Однако опасающиеся подъема фашизма в России книготорговцы сочли, что лучше перестраховаться».
К сожалению, в России хорошо знают, зачем нужно перестраховываться. Можно сколько угодно (и вполне справедливо) подчеркивать, что Путин — не Сталин, но вряд ли это сильно утешит россиян, которые сталкиваются с «антифашистскими» законами, запрещающими, как пишет Times, демонстрацию символов, способных «оскорбить религиозные чувства или унизить национальное достоинство».
Туманные формулировки законов и неопределенный характер действий, которые они запрещают, совсем не случайны. Это одна из особенностей авторитарных режимов, создающая у людей иллюзию того, что они контролируют собственные решения. Причем любые злоупотребления в дальнейшем используются, чтобы оправдывать новые ограничения свободы, которые изображаются как логичная реакция на неспособность общества к самоуправлению, требующую государственного вмешательства. Собственно говоря, такой сталинизм без Сталина — всего лишь следующая ступень эволюции сталинизма, к которой сталинский режим с самого начала стремился. Перед нами — своеобразный тип стабильности, доступный для диктатур.
Китайский писатель Юй Хуа (Yu Hua) вспоминает, как он в детстве придумал хвалебную фразу о Председателе Мао: «Народ — это Председатель Мао, а Председатель Мао — это народ». Неожиданно оказалось, что она всех нервирует, так как никто не знал, одобрен этот лозунг официально или нет. Например, родители посмотрели на него «с опаской и осторожно сказали, что ничего ошибочного в этих словах они не видят, но повторять их не стоит».
Предполагалось, что такие страхи давно остались в прошлом. Однако теперь в Москве антинацистскую книгу снимают с полок, чтобы кто-нибудь не подумал лишнего. А пресс-секретарь Путина говорит: «Какой-то четкой позиции на этот счет нет. Но очевидно, что все хорошо в меру». Очень успокаивает, не правда ли?
Исчезновение из книжных магазинов книги о Холокосте в очередной раз доказывает, что путинизм обещает российским евреям тяжелые времена. Об этом же говорят и снова заключенный Путиным союз между государством и православной церковью — в сочетании с законами, запрещающими оскорбление религиозных чувств, — и дружба Путина с врагами Израиля, в частности с Ираном.
Война, которую Путин развязал на Украине, уничтожила остававшиеся в зоне конфликта еврейские общины. Его откровенно милитаристский национализм взращивает государственную ксенофобию, которая всегда будет предполагать, что евреи — чужаки. И, разумеется, кого считать «фашистами», тоже зависит от точки зрения. Пол Гобл (Paul Goble) писал в конце марта:
«Хотя Москва осуждает все, что ей кажется проявлениями нацизма за рубежом, и готовится отмечать годовщину победы над нацистской Германией, завтра российские власти примут на своей территории съезд европейских неонацистов, ультранационалистов и антисемитов, которых объединяет одно — безоговорочная готовность поддерживать Владимира Путина».
Терпимое отношение к агрессивным антисемитским идеологам и даже их поощрение — часть путинского курса. Путин — не антифашист, он против неправильных «фашистов», которые часто оказываются вовсе и не фашистами. Слово «фашист» стало просто обозначать любых врагов Путина.
Это обманывает многих, особенно тех, кто сам готов обмануться. Однако евреи России и ближнего зарубежья не могут позволить себе обманываться. Вряд ли им нужно напоминать, что о слишком хорошо им знакомой траектории, по которой движется путинский национализм и сворачивать с которой Путин явно не намерен.
