Дербент — Севиль Наврузова, молодая женщина с длинными, блестящими темными волосами, которая смело надевает платье с леопардовым рисунком и туфли на высоких каблуках (никакого намека на хиджаб или никаб), проводит свое рабочее время, беседуя по Skype с российскими гражданами, решившими сражаться за Исламское государство.
Будучи главой Центра по профилактике экстремизма в Дагестане, она очень хорошо знает свою работу, и благодаря своим навыкам она заслужила всеобщее уважение. Даже самые опытные эксперты из российских агентств безопасности прислушиваются к ее мнению относительно тактики и методов «возвращения мальчишек и девушек домой». Но иногда наступают дни, когда Наврузовой кажется, что она «уткнулась в глухую стену» и проигрывает эту битву с международным вербовочным аппаратом, который призывает российских граждан присоединиться к джихаду так называемого Исламского государства.
Сегодня сотни молодых парней и девушек покидают свои дома в Дагестане, чтобы вступить в ряды воинов джихада. Больше всего беспокойства у российских спецслужб и у центра Наврузовой вызывают три направления отправки дагестанских мусульман: это Сирия, Ирак и Афганистан. Другим мусульманам внушают, что они должны совершать теракты в других странах, как это произошло с братьями Царнаевыми, выходцами из Дагестана, которые совершили теракт во время Бостонского марафона в 2013 году.
Большинство мужчин и женщин, с которыми ежедневно беседует Наврузова и ее коллеги по центру, утверждают, что они готовы умереть за свои убеждения.
По словам Наврузовой, «безумная пропаганда» в интернете является главным источником информации в рамках вербовочной стратегии так называемого Исламского государства. В этих интернет-инструкциях людям говорят, куда нужно ехать и как собрать деньги на поездку.
В своем интервью изданию Daily Beast Наврузова рассказала, что некоторые вербовщики были из местных жителей: за последние два года спецслужбы арестовали, по крайней мере, двоих таких вербовщиков, однако это почти никак не повлияло на общую ситуацию.
«Речь идет о массовом отъезде молодежи, только из Дагестана уехали сотни людей», — говорит Наврузова.
Молодые российские мусульмане просмотрели видеоролики, в которых лидеры ИГИЛ и шейхи призывают их вступить в священную войну. С собой завербованный россиянин должен иметь билет на самолет, 500 долларов карманных денег и сумку с футболками, носками и другими предметами первой необходимости.
«Это не просто увлечение, это стиль жизни. Многие представители мусульманского сообщества зациклены на идее о вступлении в священную войну — не ради денег, но в надежде когда-нибудь жить в мире шариата. Рекрутеры внушают молодым людям, что сегодня в этой войне должен участвовать весь мусульманский мир», — говорит Наврузова.
И Россию покидают не только мусульманские мужчины. Женщины тоже вступают в ряды ИГИЛ.
Утром 27 февраля Беке Гаджиева, 20-летняя девушка из Дербента, казалась обычной студенткой местного университета. Она как обычно позавтракала со своей семьей, ничем не выдавая своих намерений уехать, а спустя всего несколько часов она уже сидела в машине, пересекавшей российскую границу с Азербайджаном. В последний раз ее видели в аэропорте города Баку. «Кто-то снабдил ее багажом», — сказала Наврузова, которая в настоящее время работает с безутешной матерью Гаджиевой и пытается найти способ вернуть девушку домой, «пока она не вышла замуж за одного из боевиков».
Одно из приоритетных направлений работы Наврузовой заключается в том, чтобы помешать вдовам местных боевиков предпринять экстремистские действия против себя или других людей.
Никто в ИГИЛ не «зомбировал» молодых россиян, никто не предлагал им деньги: «Напротив боевики часто вербуют хорошо образованных молодых людей из состоятельных, интеллигентных семей», — объясняет Наврузова.
В списке имен в записной книжке, лежащей у нее на столе, значатся 86 юношей и девушек из ее родного города Дербента, уехавших из дома за последний год и отправившихся в основном в Сирию.
Если боевики готовы сдаться и вернуться домой, они знают, куда им звонить. Контакты центра Наврузовой можно найти в интернете.
В настоящее время она ведет работу с двумя семьями, которые надеются, что их дети вернутся домой. «Увидев, что в Сирии мусульмане воюют против мусульман, что там обезглавливают невинных людей, убивают женщин и детей и что лидеры живут на роскошных виллах, ребята разочаровываются в идее такого джихада». Однако желающие вернуться в Дагестан — это скорее исключения, чем правило.
«Возьмем самый новый пример», — говорит Наврузова, открывая на своем компьютере страничку Facebook. Это была страничка Джамбулата Пашаева. «В России у него было все: хорошее образование, большой дом в престижном районе Москвы. Ему было всего 25 лет, но он решил поехать в Сирию и умереть там», — рассказывает Наврузова.
Богатые молодые мусульмане продают свои автомобили и забирают сбережения своих семей — тысячи евро — чтобы отдать их ИГИЛ.
Наврузова узнала о методах вербовки боевиков не из книг, а на примере своей собственной семьи. В 2008 году ее младший брат Рамиль или Рома, как они его звали, стал членом исламистской подпольной организации в Дагестане, а спустя несколько недель его убили в ходе контртеррористической операции, проведенной правоохранительными органами.
Незадолго до этого Рамиль, студент второго курса местного университета, перестал ходить в кино, перестал появляться в кафе с друзьями и начал молиться в местной мечети в Дербенте вместе с несколькими молодыми людьми из «состоятельных семей». По словам Наврузовой, когда ее брата убили, она «пообещала отомстить за каждую каплю его крови».
Как российские власти могут убедить молодых людей не вступать в ряды боевиков ИГИЛ?
«Нужно изменить методы, — считает Магомед Шамилов, правозащитник и наблюдатель, работающий в тюрьмах Дагестана по поручению российской Общественной палаты. — Жестокое давление со стороны правоохранительных органов, повсеместная коррупция в правительстве и руководстве полиции, пытки и унижение заключенных – все это заставляет молодых мусульман бежать из страны и вступать в ряды боевиков в Дагестане».
В настоящее время Наврузова пытается убедить местные власти не закрывать салафитскую мечеть в Дербенте, которая добивается легализации, поскольку ее закрытие спровоцирует мощную ответную реакцию.
«Если мы не хотим, чтобы все критики правительственных методов объединились против властей, мы должны действовать очень осторожно», — говорит Наврузова. С идеологией ИГИЛ можно бороться только при помощи другой идеологии.
«Мы обладаем уникальным опытом, — говорит она. — Мы являемся мостом между исламистскими кругами и властями». Но это очень хрупкий мост, перекинутый через широкую бездну.
