Неспешной походкой Евгений Лебедев заходит в холл, который одновременно служит и художественной галереей, и приветствует меня, остановившись возле белых похожих на глыбы мраморных скульптур Энтони Гормли (Antony Gormley). Передо мной стоит очень модный и элегантный 34-летний мужчина — ухоженная и невероятно густая борода, компактная точеная фигура, безупречно сочетающиеся черно-серые тона. Стильный и красивый, чем явно гордится. «Стад-хаус назвали в мою честь», — шутит он, потягивая мне руку (stud — жеребец; красивый молодой мужчина, — прим. перев.).
Самый молодой газетный магнат в Британии прекрасно овладел британским искусством иронии. Его особняк Stud House расположен в парковой зоне Лондонского дворцового комплекса Хэмптон-корт и был построен в начале XVIII века для королевского шталмейстера — пост, на который традиционно назначали королевских фаворитов аристократического происхождения. На протяжении двух последних лет Лебедев занимается реставрацией здания, чтобы придать ему вид, достойный его прежнего величия, а также разводит пышные насаждения на месте прежних теннисных кортов и беговых дорожек. «Мне хотелось, чтобы Стад-хаус опять стал самым красивым особняком Лондона», — говорит он.
Возможно, так и есть, но увидеть это не так просто. Если вам не хочется идти до дверей дома больше мили через парк среди стад блуждающих благородных оленей и ланей, легче всего добраться туда на машине. Но даже в этом случае вам — или вашему шоферу — понадобятся для спутникового навигатора два почтовых кода: один — чтобы в нужном месте свернуть с трассы в парк, а второй для того, чтобы найти сам дом.
Лебедев раньше был более известен как сын Александра Лебедева — бывшего сотрудника КГБ, который занялся бизнесом и стал миллиардером. И еще кругом своего общения — он дружит с одним из создателей журнала Dazed & Confused Джефферсоном Хэком (Jefferson Hack), стал крестным отцом старшего сына Элтона Джона Захари. Британские таблоиды также приписывали ему романтические отношения со многими женщинами. Если бы он приобщился к жизни плейбоя, он мог бы вписаться в общество своих богатых соотечественников, живущих в Лондоне. Но он исчез со страниц светской хроники и купил две почтенные британские газеты — каждую за 1 фунт стерлингов — но все же, говорит, что «учитывая нынешнее положение печатных изданий, это был большой риск».
Тираж газеты The Evening Standard упал ниже 150 тысяч экземпляров, и прибыли издания пошли вниз. Сегодня газету распространяют бесплатно, и ее читают более миллиона лондонцев, а два года назад издание начало приносить доход. В 2010 году, когда Лебедев купил The Independent, убытки газеты составляли более 20 миллионов фунтов стерлингов в год. Но после того, как он запустил новый проект — более дешевую газету с близким названием «i» и короткими новостями, сегодня ежедневные совокупные продажи достигли 400 тысяч экземпляров, что позволило сократить ежегодные убытки до суммы менее 5 миллионов фунтов стерлингов. По словам редактора The Independent Амола Раджана (Amol Rajan), «издание станет прибыльным к 2017 году — впервые с 1988 года».
Но все-таки, ни одна из его газет особых доходов не приносит, говорю я Лебедеву. Он улыбается: «Если хотите знать, мой самый прибыльный бизнес — это паб».
Он имеет в виду The Grapes — старомодную английскую пивную в Лаймхаусе, что в восточной части Лондона, которую он держит вместе с актером Иэном Маккелленом (Ian McKellen) и режиссером Шоном Матиасом (Sean Mathias). У этого паба богатая история. Сюда любил заходить Чарльз Диккенс, который в своем романе 1865 года «Наш общий друг» называл эту пивную «таверной с опухшим лицом». А совсем недавно Лебедев организовал здесь встречу Дэвида Кэмерона (David Cameron) и Стивена Фрая (Stephen Fry), которые обсудили права гомосексуалистов в России накануне зимних олимпийских игр.
Общается ли он с премьер-министром? «Мне он нравится, и я его уважаю, но я просто довольно часто вижусь с ним — а этого недостаточно, чтобы называть его хорошим другом». А как насчет лидера лейбористской партии Эда Милибэнда (Ed Miliband)? «Да, я с ним общаюсь. Будучи владельцем изданий, я нахожусь в уникальном положении, поскольку мне приходится проводить время со всеми политическими лидерами. Между прочим, у меня хорошие отношения и с Найджелом (Nigel Farage)» — настолько хорошие, что выделил лидеру партии Ukip Фаражу еженедельную колонку в The Independent, что вызвало острые споры.
Экономка приносит нам кофе на серебряном подносе. Лебедев с удовольствием говорит о своем неожиданном хобби и «самой большой блажи» — садоводстве. Здесь в оранжерее, где мы сидим, огромное множество различных растений, и отсюда открывается великолепный вид на прекрасные ухоженные лужайки и фонтан. Прохладный ветерок доносит аромат пеларгоний. Лебедев срывает листок и говорит: «Понюхайте, как пахнет лимоном», — протягивая мне явно не растение, а руку. Я делаю ему одолжение — дом его, а значит его и правила.
«Запах — это одно из самых сильных в мире ощущений. Каждый раз, когда я нюхаю, например, сирень, то будто бы возвращаюсь в детство — в Россию. Когда мне было семь лет, мы ездили в деревню, и там везде росла сирень. Для меня запах — это почти как машина времени».
Здесь в стенах Стад-хауса почти ничто не напоминает его родину. Но и образцовым английским деревенским жилищем его тоже не назовешь. Лебедев заметно оживляется, когда говорит о своей художественной коллекции, и, видимо, получает удовольствие, когда намеренно создает из произведений приводящие в замешательство затейливые сочетания. Можно практически не заметить масштабные ремонтные работы — настолько богата его коллекция смелыми, оригинальными и провокационными картинами, в том числе и работами «молодых британских художников» (YBA). Следуя за ним по многочисленным комнатам, я заметил висящее в коридоре панно Трейси Эмин (Tracey Emin) со словами «Go F**k Yourself», светящимися розовым неоновым светом. «Трейси прислала его мне, потому что была в бешенстве от того, как отредактировали ее статью в The Independent. Этот неон — просто блестящий ответ!».
Еще одно доказательство его увлечения искусством YBA находится в его кабинете. Он похож на клуб английских джентльменов — темное дерево, стены с деревянной обшивкой, шкуры животных на полу, несколько необычных чучел — но над его столом висит «Женщина с добрыми глазами» (“The Lady With the Kind Eyes”) братьев Чепмен (Chapman) — написанный маслом обезображенный портрет женщины викторианской эпохи, глаза которой закрашены черной краской.
Вдобавок к неотступно преследующему чувству неловкости, испытываемому в этом крыле, коридоры в других частях дома украшены сотнями эротических комиксов (которые Лебедев называет «французской версией неких репродукций Хогарта») к роману Маркиза де Сада «120 дней Содома» 1775 года.
Библиотека заставлена шкафами в стиле неоклассицизма, увешана зеркалами в богатых золоченых рамах, а зеленые стены покрыты вычурным растительным узором — вроде бы все, как должно быть в английском загородном доме, если бы не две огромные фотографии, висящие по обе стороны от камина. Это работы мексиканской художницы Дениз де ла Рю (Denise de la Rue) из серии «Матадор». На одной из них изображен тореро в окружении мучеников и святых в сцене, напоминающей портреты в стиле барокко.
Лебедев прожил в Стад-хаусе пять лет и только потом начал работы по реставрации. «Я хотел как следует прочувствовать дом прежде, чем начать им заниматься. Он был вполне пригоден для жизни, но в последний раз его ремонтировали в 1970-е годы. Все электрооборудование и сантехнику уже пора было сдавать в музей».
За основную часть работ по перепроектированию и ремонту отвечал художник и дизайнер по интерьеру Патрик Кинмонт (Patrick Kinmonth). «Евгению нравится мой подчеркнуто декоративный стиль. Он знал, что я могу сделать для него что-то вроде “Вверх и вниз по лестнице” (Upstairs, Downstairs), — говорит мне Климонт, имея в виду британскую историческую драму, в которой описана жизнь дворецких и баронетов. — Дом латали и чинили на скорую руку целых сто лет. И работы для нас оказалось гораздо больше, чем мы думали. Теперь получился исторический дом с некоторым богемным и художественным характером, чего раньше не было».
Лебедев прожил в Лондоне три четверти своей жизни, и теперь у него британское гражданство. Вырос он в Москве — в двух шагах от Кремля, но уже больше не чувствует связи с этим городом. «Там все завязано на власти и деньгах. Для меня самый лучший город на земле — это Лондон. Но мне кажется, что у меня есть преимущество, поскольку мой характер формировался на стыке двух культур. Когда я вижу, как говорят русский с англичанином, я чувствую, что они друг друга не понимают».
Он соглашается, что Россия «не совсем на грани развала, но она точно на перепутье. Станут ли события прошлого года сигналом для людей, которые сейчас способны понять, что пришло время перемен, или они и дальше будут закручивать гайки и еще больше изолировать страну — пока предсказать невозможно. Если страна будет и дальше двигаться в прежнем направлении, то нас ждут ужасные времена. Но я не исключаю, что сегодняшняя правящая элита пока еще в состоянии постепенно реформировать демократические институты».
Значит, он верит, что Владимир Путин может изменить положение к лучшему? «Я — оптимист. Мне хотелось бы так думать. Но я не зацикливаюсь на этом, — говорит он. — Я привязан к России, но мне очень хорошо живется в Англии».
Ему хорошо живется и в Стад-хаусе: «Он по своей сути такой типично английский. В общем, типично английский, но со своим секретом».
Любимая вещь
Маленькая столовая появилась в Стад-хаусе недавно — ее построили на месте заброшенного участка сада. Лампа под куполообразным потолком, инкрустированная аметистами, отражает падающий сверху свет, высвечивая многочисленные антикварные вещи, среди которых — протез тазобедренного сустава викторианской эпохи и заспиртованный скелет карлика — обе эти диковины хранятся в стеклянных сосудах. Лебедев решает не называть ни один из них любимым сокровищем своей коллекции и останавливает свой выбор на подарочном экземпляре пьесы Гарольда Пинтера (Harold Pinter) 1974 года «На безлюдье» (No Man’s Land), который подписал для него сам драматург. «Мы ее проигрывали с листа вместе с Майклом Гэмбоном (Michael Gambon) и Иэном Маккелленом (Ian McKellen) … В пьесе до черта выпивки: пива, шампанского, виски, водки — моего напитка, ведь я же русский. Я по природе не актер, но после нескольких рюмок — вполне даже ничего. Это называется вжиться в роль».
