В 1904 году основатель геополитики сэр Хэлфорд Маккиндер произнес свою известную фразу относительно окончания «эпохи Колумба» — то есть доминирования западной морской державы — и наступления эпохи сухопутной державы, в которой центральная и важнейшая часть (хартленд) Евразии или «осевой регион» будет ключом к мировому господству. Этот осевой регион в значительной мере совпадал с территорией Российской империи, занимавшей центральную и северную Евразию.
Больше всего Маккиндера беспокоило то, что проводящая стремительную индустриализацию и экспансионистски настроенная Россия может успешно бросить вызов основанному на морской мощи превосходству Запада, используя при этом огромные возможности колоссальных территорий Внутренней Евразии. На самом деле Россия не смогла совершить подобный прорыв — ни при царях, ни в своей советской реинкарнации. Создается впечатление, что она еще менее способна это сделать сегодня, когда она представляет собой остатки былой имперской славы и, кроме того, испытывает проблемы со своей неустойчивой экономикой.
Тем не менее сейчас, возможно, еще слишком рано списывать предсказания Маккиндера. Поскольку возник другой претендент на контроль хартленда — Китай. Хотя Пекин пока совершает набеги даже в Африку и Латинскую Америку, его основная игра происходит в Евразии. Мы можем только гадать о том, знакомы ли китайцы с трудами Маккиндера, однако стратегии Китая в большей или меньшей мере соответствуют теории этого британского географа.
Прежде всего Пекин агрессивно пытается (вос)создать Шелковый путь, который рассматривается им как супермагистраль Евразии — он проходит через хартленд и надежно связывает Китай с другими частями континента, в том числе с Европой, Ближним Востоком, Юго-Восточной Азией и Южной Азией. Для финансирования этого грандиозного проекта Китай создает такие новые финансовые институты, как Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (Asian Infrastructure Investment Bank) и Фонд Шелкового пути (Silk Road Fund).
В этом новом Шелковом пути железные дороги будут играть ключевую роль. Китай быстро расширяет свою собственную железнодорожную сеть и стал мировым лидером в области строительства высокоскоростных линий, которые он также продолжает уже на территории соседних государств. Пока Центральная Азия является главной целью этого многомиллиардного и выраженного в долларах плана, предусматривающего модернизацию и строительство новых железнодорожных линий, автомагистралей, трубопроводов и других элементом инфраструктуры. Еще одним возможным ответвлением Шелкового пути может стать его продолжение в северном от Китая направлении. Одна из его частей — запланированная высокоскоростная железнодорожная магистраль длиной в 7 тысяч километров — свяжет Москву и Пекин, сократив тем самым время поездки между этими двумя городами с шести или даже больше суток до примерно 33 часов.
Если китайцы добьются успеха в своем «железнодорожном наступлении», они в конечном итоге смогут доказать правильность утверждения Маккиндера о том, что «трансконтинентальные железные дороги изменяют состояние сухопутной державы, и нигде они не работают с большей эффективностью, чем в закрытом хартленде Евразии». Подчеркивая преимущество железных дорог в сравнении с морскими путями, Маккиндер утверждал, что «континентальный железнодорожный вагон может перемещаться от работающей на экспорт фабрики непосредственно до товарного склада импортера». На современном экономическом языке это называется бесшовной транспортной системой. И Китай, судя по всему, хочет быть разработчиком и принципиальным узловым пунктом создающейся евразийской транспортной паутины. Важно то, что эта континентальная евразийская сеть будет в основном недосягаема для Соединенных Штатов, военно-морские силы которых осуществляют контроль за глобальными морскими путями, что вызывает беспокойство в Китае по поводу возможной блокады китайской торговли, до сих пор осуществляемой преимущественно по морю.
Дополняют эту трансконтинентальную железнодорожную сеть с центром в Китае океанские пути, связывающие китайские порты с отделенными евразийскими берегами. Наиболее важным среди них является Морской шелковый путь, проходящий по морям Юго-Восточной Азии и Индийскому океану. Скоро может начаться строительство Тайского канала (Kra Canal), проходящего через перешеек в южной части Таиланда. Его финансирование будет осуществляться Китаем, и в результате Морской шелковый путь будет приближен к территории таких дружественных по отношению к Китаю стран, как Камбоджа, Таиланд и Бирма. В таком случае значение контролируемого американскими военно-морскими силами Малаккского пролива будет уменьшено. Китай также проявляет интерес к Северному морскому пути, который проходит по контролируемой Россией арктической акватории, и при этом Москва становится все более близким «стратегическим партнером» Китая.
В евразийской концепции Китая экономические соображения переплетены с геостратегическими. В экономическом отношении Китай получает выгоду от образования огромной интегрированной территории, находящейся под его руководством. В стратегическом отношении эта континентальная зона китайского влияния будет в значительной мере неуязвимой для враждебной интервенции со стороны Соединенных Штатов в случае возникновения серьезного кризиса в китайско-американских отношениях. Соединенные Штаты обладают самыми мощными военно-морскими силами, способными причинить ущерб морским окраинам китайской геоэкономической империи, однако Вашингтон будет практически не в состоянии нанести удар по ее наземной части, расположенной вокруг евразийского хартленда.
Россия — китайская Канада?
Китай будет неспособен создать евразийскую крепость без сотрудничества или, по крайней мере, без согласия другой крупной евразийской державы — России. Хотя Россия сильно отличается от царской империи и от Советского Союза, она все еще контролирует значительную часть основного хартленда — речь идет о ее собственных территориях в северной Евразии, а также о сферах ее политического влияния в Центральной Азии и Восточной Европе.
Становится все более вероятным, что Москва, несмотря на первоначальные собственные евразийские амбиции, не будет стоять на пути великого проекта Пекина. Втянутая в ожесточенную борьбу с Западом по поводу Украины и по другим вопросам, Россия не имеет другого выбора, кроме сближения с Китаем. Падающие цены на нефть и западные санкции угрожают разрушить финансовую систему России. Китай, кажется, готов прийти на помощь. В октябре 2014 года центральные банки обеих стран подписали соглашение о валютных свопах на сумму 150 миллиардов юаней (25 миллиардов долларов), что позволяет России привлекать в случае необходимости китайские жэньминьби. В декабре 2014 года министр иностранных дел Китая Ван И объявил о том, что Китай, если потребуется, окажет помощь России. Вопрос в том, какие политические и экономические условия Пекин собирается добавить к любому варианту помощи, которую он будет готов предоставить испытывающей определенные сложности России. Этот ценник, вероятно, будет включать в себя привилегированный доступ к российским природным ресурсам и военным технологиям, а также одобрение Москвой реализуемых под руководством Китая экономических проектов в бывших советских республиках Центральной Азии.
Даже те российские специалисты по Китаю, которые с симпатией относятся к Пекину, признают, что новый Шелковый путь мотивирован «не только его будущими экономическими выгодами, но также геополитическими соображениями и надеждами на создание в Евразии “базы роста” для будущей великой евразийской державы». Однако отнюдь не ясно, какое влияние в долгосрочном плане это будет иметь на Россию, и смогут ли вообще эти два великодержавных евразийских проекта мирно существовать друг с другом.
Как подчеркивает один ведущий российский аналитик, инициатива Китая относительно создания Шелкового пути может поглотить важный для самой России проект Евразийского Союза. По мнению Дмитрия Тренина, «можно ожидать энергетического, инвестиционного и индустриально-технологического партнерства между Китаем и Россией, которое изменит форму Евразии и создаст в ней новый баланс, тогда как ее гравитационный центр переместится из Москвы в Пекин».
Если России повезет, то она в конечном итоге может стать китайской «Канадой» — огромным хранилищем природных ресурсов, которые Москва будет поставлять мощному южному соседу, сохраняя при этом определенную степень суверенитета. Однако, в соответствии с худшим вариантом сценария, Россия может превратиться в вассала внутри китайской империи. Поразительно то, что в 1904 году Маккиндер допускал возможность включения России в китайские владения и видел ту опасность, которая в таком случае может возникнуть для Запада: «Если бы, например, китайцы, организованные японцами, смогли свергнуть Российскую империю и захватить ее территорию, то они, возможно, представляли бы собой желтую угрозу для мира во всем мире, и так было бы просто потому, что они прибавили бы в таком случае морские границы к ресурсам великого континента». Он ошибся только по поводу японцев. Вместо «организации» возглавляемой Китаем империи в Евразии, Токио сегодня пытается предотвратить образование союза между Москвой и Пекином, опасаясь столкнуться с мощным враждебным блоком.
Три евразийские империи
В истории было две попытки создания империи, которая охватывала пространство Евразии от Тихого океана до Атлантики. Первая империя была основана в результате монгольских завоеваний в 13-ом и 14-ом веках, и она простиралась от Японского моря и Южно-Китайского моря до Средиземноморья. Это была самая большая континентальная империя в истории, но она долго не просуществовала как единое целое, столкнувшись с такими факторами, как внутренние раздоры по поводу престолонаследия. И Китай, и Россия были частью этой империи кочевников, которая управлялась из города Каракорум, находившегося на территории внутренней Монголии. Важно то, что дальнейшая эволюция Китая и России как государств, а также их геополитическое мышление находились — и продолжаются находиться — под влиянием этого опыта монгольского господства.
Часто говорится о том, что России в равной мере принадлежит наследство как Византийской империи, так и империи Чингисхана. Именно российские цари пытались создать еще одну евро-азиатскую империю, простирающуюся от Балтики до Босфора, а также до Манчжурии и до берегов Тихого океана. Они только частично добились успеха, поскольку так и не смогли близко подойти к тому, чтобы стать господствующей силой на континенте — им оказывали сопротивление европейские державы на западе, Турция на юге и Япония на востоке. Советский Союз, ставший преемником Российской Империи, географически являлся евразийской страной, однако из-за своей универсалистской идеологии он имел, скорее, глобальные, чем евразийские устремления. Москва в настоящее время вернулась к концепции евразийства с российским центром, однако ей явно недостает ресурсов для того, чтобы превратить эту концепцию в реальность.
Теперь настала очередь Китая попытаться создать свою собственную версию «Евразийской империи». В отличие от монгольского или российского господства, которые были основаны в первую очередь на военной силе и принуждении, китайцы используют экономическую силу. Сегодня просто невозможно сказать, какой будет эта новая империя. Она может быть благожелательной экономической интеграционной зоной с центром в Китае и похожей на возглавляемый Германией Евросоюз или на возглавляемый Бразилией Общий рынок стран Южной Америки (Mercosur). Однако нельзя исключить попытки Пекина установить политическую гегемонию в Евразии в более традиционном имперском смысле.
Усилия Пекина, направленные на интеграцию Евразии под эгидой Китая, рассматриваются многими в Вашингтоне как серьезный вызов — и даже как угроза. В свое время британец Маккиндер с тревогой наблюдал за ростом влияния России в континентальном хартленде, а сегодня высокопоставленные американские политики озабочены тем, что большая часть Евразии может оказаться под влиянием азиатской державы, путь которой сильно отличается от западного, тогда как ее будущие стратегические намерения можно в лучшем случае назвать неопределенными.
Попытки Соединенных Штатов предложить альтернативу возглавляемому Китаем экономическому порядку в Евразии пока не производят большого впечатления. Активно восхваляемое транстихоокеанское партнерство пока не смогло стартовать и завязло в переговорах, которые кажутся бесконечными. Спонсируемый Соединенными Штатами «Новый шелковый путь», который должен связать Центральную Азию и Южную Азию через Афганистан, пока не дал никаких результатов. На стратегическом фронте усилия по использованию Индии в качестве главного противовеса Китаю также нельзя называть успешными, поскольку Нью-Дели отказывается заключать любое соглашение с Вашингтоном, которое могло бы быть интерпретировано как сдерживание Китая.
Но, несмотря на кажущееся неудержимым восхождение Китая как державы, было бы преждевременным заявлять о создании новой евразийской империи. Уроки, заимствованные из эпохи Маккиндера, могут оказаться здесь полезными. В начале 20-го века Российская империя казалась многим как внутри страны, так и за ее пределами на пути к тому, чтобы стать доминирующей мировой державой — вместе с Соединенными Штатами. В 1907 году в России настроенный на проведение реформ премьер-министр Петр Столыпин произнес ставшую затем широко известной фразу: Для достижения величия России нужно всего лишь «20 лет покоя, внутреннего и внешнего». В 1911 году Столыпин был убит радикальным социалистом. В 1914 году Россия ввязалась в балканский конфликт, который превратился в первую мировую войну. В 1917 году Российская Империя развалилась.
Китай сталкивается с подобными рисками внутренних и внешних неурядиц, которые могут привести к катастрофе и положить конец его поразительному восхождению. В ближайшие 15-20 лет поддержание внутренней стабильности и уклонение от опасных внешних кризисов вполне могут оказаться намного более сложной задачей, чем создание евразийской империи.
Артем Лукин является доцентом Школы региональных и международных исследований Дальневосточного федерального университета города Владивостока.
