Для россиян 2015-й был годом испытаний. Эйфория от присоединения Крыма сошла, а падение курса рубля, продуктовые антисанкции, импортозамещение и ухудшение отношений с Турцией испортили настроение даже оптимистам. По данным ВЦИОМ, в декабре индекс социального настроения оказался на минимальном уровне с начала года. Россияне говорят об ухудшении собственного финансового положения, экономической и политической ситуации в стране, более того, граждане не верят, что в следующем году все нормализуется. «Лента.ру» узнала у социологов, чего россияне ждут от 2016-го и почему несмотря на усугубляющуюся ситуацию, люди не паникуют и не протестуют.
Леонтий Бызов, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН
Россияне встречают Новый год с ощущением тревоги. Последние опросы показывают резкое снижение показателей социального самочувствия. Люди начали осознавать глубину и тяжесть экономического кризиса, понимать, что это надолго. Интерес населения переключается с международных проблем на внутренние. Страх войны, в том числе ядерной, боязнь террористических актов сейчас отошли на второй план. Люди больше опасаются ухудшения материального положения, безработицы, роста цен, тревожатся за будущее детей — того, что не смогут дать им достойное образование, не сумеют при необходимости обеспечить медицинскую помощь.
Паники, однако, не наблюдается, потому что уже есть опыт жизни в условиях кризиса. Например, 2008 года, из которого страна благополучно выбралась. Происходит адаптация. Прошлой зимой рубль обвалился, и не было понятно, прекратится падение или нет. Тогдашний покупательский ажиотаж был вызван неопределенностью и носил вполне рациональный характер. За год стало понятно, что рубль продолжит падать, но одномоментного обвала не было. Поэтому сейчас мы не наблюдаем ажиотажных пиков потребления, когда срочно меняют рубли на доллары, скупают гречку и телевизоры. Все ведут себя рационально, понимая, что против такого медленного, но неуклонного ухудшения жизни рецептов нет. Нужно набраться терпения и проявлять выдержку.
В то же время панических, алармистских настроений в обществе нет. Это не первый кризис, переживаемый страной. Кризисная адаптация сегодня осуществляется за счет накоплений, сделанных в 2000-е. В нулевые значительной части населения удалось обзавестись предметами длительного пользования, в том числе благодаря разветвленной системе кредитования. Так, 61 процент россиян приобрели за последние восемь лет телевизоры, 58 процентов — компьютеры, 53 процента — кухонную технику, 45 процентов — холодильники, 41 процент — автомобили, что позволяет при некоторой реструктуризации семейных бюджетов и акценте на текущее потребление до поры до времени поддерживать привычный образ жизни даже в условиях роста цен.
Именно с этим связано то, что тяжесть кризиса пока ощущается не так остро как, например, в 1998 году. Проблема, однако, в том, что тогда кризис был острым, но сравнительно скоротечным. Сегодня для всех очевидно, что нынешний кризис — надолго. И что проблемы возникнут не у каких-то отдельных групп и слоев населения, а у большинства населения, включая городской средний класс. Уже сейчас они возникли у работников, занятых в ретейле, туризме, ресторанном бизнесе, у специалистов постоянно реформируемых высшей и средней школы, у медиков, в некоторых регионах — даже у госслужащих и сотрудников правоохранительных органов.
Александра Федотова
