В пятницу, 9 октября, министр обороны США Эш Картер (Ash Carter) заявил, что четыре российские крылатые ракеты упали на территории Ирана, а не Сирии. С точки зрения Картера, эти шальные снаряды являются отражением «непрофессионального поведения» России. Однако, с точки зрения россиян, они, возможно, отчасти являются отражением тех причин, по которым Россия пришла в Сирию.
Стратегически решение России вмешаться в сирийскую войну кажется плохой затеей или, по крайней мере, чрезвычайно рискованным предприятием. «Удваивание ставки» на Башара аль-Асада, как выразился Картер, может дать сирийскому диктатору небольшую передышку, но вовсе не обязательно второе дыхание. В то же время Россия отталкивает от себя Турцию, где президент Владимир Путин до недавнего времени пользовался расположением очень удобного партнера в лице президента Реджепа Эрдогана (Recep Tayyip Erdogan). Этот шаг России также угрожает ей серьезным конфликтом с суннитским арабским миром в тот момент, когда отношения России и Саудовской Аравии, казалось, начали постепенно налаживаться.
Что случится, если в результате наземного наступления, начатого силами Асада в среду, 7 октября, с помощью иранских военных и поддерживаемой Ираном группировки Хезболла, у правительственной армии не получится отвоевать потерянные территории? Есть у России какая-то конкретная цель или, по крайней мере, временные рамки? И как насчет стратегии выхода?
Эти вопросы имеют значение лишь в том случае, если Россия собирается оставаться в Сирии на протяжении длительного периода времени. Однако она не сделала ничего такого, что дало бы нам повод делать такие прогнозы. Пока Кремль, по всей видимости, ставит перед собой краткосрочные тактические задачи, потому что он не привязан к какому-то конкретному исходу конфликта в Сирии. И одна из этих целей заключается в том, чтобы продемонстрировать и проверить в бою свое новое оружие.
С 1991 года США приняли участие в нескольких иностранных войнах, а Россия за тот же период времени воевала лишь на своей территории или на территории бывших советских республик. Эти конфликты не могли дать современной армии возможность продемонстрировать все, на что она способна: они представляли собой либо масштабные полицейские операции, либо скрытые, гибридные войны. Борьба против небольших, подвижных группировок чеченских боевиков в горах, оказание помощи украинским сепаратистам или захват чрезмерно уверенной в своих силах, но при этом крохотной Грузии за четыре дня нельзя назвать мечтой любого генерала. Такие конфликты не дают никакой возможности продемонстрировать новое оружие потенциальным иностранным покупателям или проверить его в бою.
Многим покажется абсурдом решение вмешаться в войну ради тренировки, однако в путинской России это, возможно, имеет некоторый смысл. В этом году расходы на оборону России достигли 4,5% от ВВП — в 2010 году они составляли всего 1,5% ВВП — и Россия стала одной из 10 самых милитаризированных экономик мира. Она также является вторым крупнейшим экспортером оружия в мире, занимая 27% мирового рынка. В прошлом году она продала оружие на сумму в 15,5 миллиарда долларов — это около 5% объема ее несырьевого экспорта и 2,6% общего объема экспорта.
Крылатые ракеты 3М14, запущенные в Сирию из Каспийского моря в среду, 7 октября, было невозможно испытать в боевых условиях ранее, потому что международные соглашения разрешают экспортировать только их модифицированную версию с предельной дальностью в 300 километров, которую Россия продавала Индии и Китаю. Однако 26 ракет, выпущенных по целям в Сирии, были ракетами дальнего действия, способными поражать цели на расстоянии более 1,5 тысячи километров. И если четыре из них упали на территории Ирана — хотя Россия это отрицает, а Иран пока не подтвердил эту информацию — в рамках первого боевого испытания нового оружия подобный инцидент нельзя назвать чем-то необычным.
Хотя Россия экспортировала свои истребители Су-30 в десятки стран, она никогда не применяла их в условиях боя. Теперь у нее появилась возможность испытать свои самолеты. Ультрасовременные истребители-бомбардировщики Су-34 были использованы в ограниченной степени в ходе грузинской кампании России, однако в условиях настоящей войны они проходят проверку впервые. Россия отправила в Сирию шесть самолетов Су-34.
Одно из преимуществ таких реальных «учений» заключается в том, что они позволяют снимать впечатляющие видеорепортажи и, таким образом, становятся мощным подкреплением для внутренней пропаганды.
В сложившейся обстановке Путин получает все эти преимущества, почти ничем не рискуя. Согласно западным оценкам, в Сирии сейчас находятся около 2 тысяч российских военных и несколько десятков самолетов. В грузинской операции 2008 года приняли участие около 9 тысяч военнослужащих элитных войск и сотни танков. Учитывая ее масштабы, сирийская операция России — это не более чем военные учения.
Пока что обязательства Путина — а также военные, финансовые и внутриполитические риски — минимальны. Ситуация может стать более серьезной в том случае, если наземная операция Асада окажется безуспешной, что вполне возможно. Тогда Путин окажется перед выбором между тем, чтобы повысить ставки и отправить в Сирию сухопутные войска, и тем, чтобы отказать Асаду в дальнейшей помощи и посоветовать ему начать переговоры по смене режима.
На Украине Путин показал, что он готов идти на риск, поэтому первый вариант действий, возможно, покажется ему более соблазнительным. Его генералы и руководители оборонной индустрии будут подталкивать его в этом направлении: есть еще много оружия, а также элитные войска, которые необходимо проверить в бою. Однако риск затяжного конфликта, жертв и дипломатических промахов на Ближнем Востоке будет существенно выше, чем сейчас. По сравнению с этим второй вариант будет практически безболезненным: Россия приведет Асада за стол переговоров и поможет положить конец войне, что вполне можно будет объявить победой России как на внутренней, так и на международной арене.
В настоящий момент у российского лидера есть несколько вариантов действий. Я сомневаюсь, что у него есть какой-то долгосрочный план или что он занимается поисками стратегии выхода. Но так будет недолго. Очень скоро, вероятнее всего, до конца текущего года, Путину придется решить, стоит ли принимать на себя новые обязательства или стоит закончить игру.
