Когда в 2010 и 2012 годах Венгрия приняла законы, дающие право венграм, которые живут за границей, получать венгерские паспорта и голосовать на выборах, это выглядело опасным разжиганием национализма. Многие опасались, что подобные шаги укрепят существующие в венгерских сообществах за рубежом сепаратистские настроения. Антилиберально настроенный премьер-министр Венгрии Виктор Орбан (Viktor Orban), действительно, неоднократно заявлял, что венгерская нация не ограничивается пределами страны. По его мнению в нее также входят венгры, оказавшиеся в результате Версальского мира, который уменьшил территорию Венгрии на две трети, в Румынии, Словакии, Сербии и на Украине. С учетом параллелей с Россией, которая предоставляла перед вторжениями свое гражданство украинцам и абхазцам, можно понять, почему многие испугались.
Говоря о венграх, живущих за рубежом, Орбан, бесспорно, заигрывает с националистической ностальгией. Однако у них с российским президентом Владимиром Путиным определенно разные цели. Орбан думает в первую очередь не о пробуждении сепаратизма, а о голосах. С тех пор, как он вернулся к власти в 2010 году, он делает все возможное, чтобы больше не проигрывать выборы. Стоит заметить, что Орбан показал себя настоящим виртуозом предвыборных манипуляций. Получив в 2010 году подавляющее большинство голосов, он сумел так перекроить венгерскую избирательную систему, что в 2014 году его партии «Фидес», которую поддержали лишь 45% избирателей, достались две трети парламентских мест. Благодаря усилиям Орбана, даже если в дальнейшем «Фидес» потерпит поражение, ее представители в управлении по делам СМИ, прокуратуре, счетной палате, Центробанке и в президентском кресле сохранят изрядные возможности.
Работая с венграми, живущими за границей, Орбан явно преследует электоральные цели. С тех пор, как «Фидес» принял закон 2010 года, возможностью получить венгерский паспорт воспользовались более 675 тысяч этнических венгров. В 2014 году на выборы пришли всего 130 тысяч из этих новых двойных граждан, но 95% голосовавших проголосовали за «Фидес». Хотя 130 тысяч человек — это немного для страны с восьмью миллионами избирателей, их голоса принесли партии Орбана дополнительный депутатский мандат, что помогло ей сохранить контроль ровно над двумя третями парламентских мест. Таким образом это, казалось бы, небольшое преимущество оказалось значащим. На следующих выборах, которые должны пройти в 2018 году, «Фидес», возможно, сумеет добиться от этой группы еще большего, если убедит как можно больше этнических венгров — особенно из тех мест, где высока поддержка «Фидес» — получить паспорта и проголосовать. Вероятно, правительство Орбана также постарается снова организовать максимальное количество участков в соседних странах, в которых избиратели склонны поддерживать «Фидес». При этом на последних выборах облегчить голосование, скажем, лондонским венграм оно даже не пыталось.
Впрочем, Орбан не только ждет от проживающих за рубежом венгров поддержки на выборах, но и надеется, что они помогут решить демографические проблемы его страны. В 1988 году в Венгрии жили 10,6 миллиона человек, но за последние 27 лет страна потеряла 700 тысяч граждан — в основном из-за эмиграции и низкой рождаемости. При этом Орбан выступает против иммиграции даже радикальнее, чем многие другие европейские правые. Особенно он недоволен появлением в стране людей, принадлежащих к другим культурам. В частности, он резко высказался после терактов в парижской редакции Charlie Hebdo, заявив: «Мы не хотим видеть вокруг множество граждан с другими культурными характеристиками и корнями. Венгрия должна остаться Венгрией». Венгерская диаспора может помочь Орбану решить данную проблему. В этом его стратегия похожа на российскую — Москва тоже поощряет русских из других республик бывшего Советского Союза возвращаться домой.
Хотя Орбан явно не настроен всерьез раскачивать лодку, он нередко прибегает к жесткой националистической риторике. В частности, он часто говорит об «автономии» и о несовпадении границ венгерской нации с нынешними границами Венгрии. Дело, возможно, в том, что он готовится к российскому господству в Европе, при котором Венгрия может вернуть себе (хотя бы символически) часть своих бывших земель. Вероятно, Орбан надеется, что Путин поступит так же, как поступил Гитлер в 1938 году, и вернет Венгрии территории, потерянные в Трианоне. Это, конечно, нереально, но после Крыма границы в Европе, действительно, стали выглядеть не столь непреложными, как раньше.
Большинство живущих за границей венгров не поддерживают агрессивные автономистские движения, понимая, что первыми жертвами ирредентизма окажутся они сами. Обычно они голосуют за партии, стремящиеся к мирному сотрудничеству между венгерскими, румынскими, сербскими и словацкими политическими силами. По данным опросов, проводившихся будапештским аналитическим центром Political Capital, лишь четверть венгров Трансильвании — региона Румынии, в котором высока концентрация венгерского населения, — активно симпатизируют «Фидес». Молчаливое большинство трансильванских венгров не претендует на гражданство Венгрии и не голосует на венгерских выборах. Стоит отметить, что радикальная фашистская и ирредентистская партия «Йоббик» практически не имеет поддержки за пределами Венгрии, хотя и пытается проникать в венгерские общины за рубежом и раздувать сепаратизм.
Тем не менее, это не означает, что агрессивные сепаратистские политические движения — особенно те из них, которые пользуются политической поддержкой извне, — не могут действовать так, как будто их поддерживает большинство населения. Именно это мы видим сейчас на Восточной Украине. С венгерскими движениями пока ничего подобного не происходит, однако попытки политиков Венгрии эксплуатировать националистические чувства венгерской диаспоры могут в итоге привести к росту экстремизма и к дестабилизации обстановки в соседних странах. Особенно угрожающе выглядит ситуация на Украине, где Орбан, пользуясь политическим хаосом, поднял вопрос о венгерском меньшинстве. В соседствующем с Венгрией западноукраинском Прикарпатье проживают 200 тысяч венгров.
В этом премьер-министр Венгрии близок к русским националистам, также призывающим к автономии для национальных меньшинств Украины. В своей инаугурационной речи от 10 мая 2014 года Орбан заметил: «Венгры Карпатского бассейна заслуживают двойного гражданства, прав и даже автономии . . . Мы ждем этого от новой Украины». Как и следовало ожидать, его речь вызвала дипломатический скандал. Ранее аналогичные призывы тоже создавали Венгрии проблемы: по договору 1996 года, она была вынуждена ради членства в Европейском Союзе отказаться от агитации за автономию для живущих в Румынии венгров. Поддерживать мир между своими членами ЕС вполне способен, однако Украина в его состав не входит.
Политические практики Орбана выглядят не лучшим образом с точки зрения европейских демократических норм, однако в целом не выходят за их пределы. Это относится и к его политике в отношении венгерской диаспоры. Он заигрывает с мягким ревизионизмом (в котором нет ничего уникального: практика двойного гражданства с правом голосовать в ходу также в Хорватии и Румынии), но делает это в основном для того, чтобы получить дополнительные голоса на выборах. Серьезные межэтнические конфликты ему не нужны. Пока стратегия Орбана работает, однако ее непрочное равновесие может обрушиться в любой момент.
