Думают одно, говорят другое, делают третье. Трудолюбивы и исполнительны. Улыбаются, но это ничего не значит. Почти никогда не показывают настоящих эмоций. Главный человек для них — мать. Ненавидят Россию, а нас считают колонизаторами. Вот далеко не полный набор стереотипов, которыми характеризуют работающих в России узбеков, киргизов и таджиков. Что в этом правда, а что домыслы? Что мы знаем о дворниках, таксистах, продавцах и нянях, живущих с нами по соседству? Очень мало. «Лента.ру» попыталась заполнить эти пробелы, обратившись к москвичам, которые больше других знакомы с выходцами из Средней Азии и на личном опыте убедились, насколько это тонкое дело — Восток.
— У меня в квартире четыре года жили две женщины из Узбекистана, мать и дочь, — рассказывает Светлана Андреевна. — Мать, Ильхом, за мной ухаживала — я инвалид, не могу самостоятельно передвигаться. А ее дочь работала кассиром в магазине. Лучшей сиделки и компаньонки у меня не было за все 20 лет после той аварии — нарадоваться не могла. Вы же понимаете, что уход за парализованным человеком дело не легкое и не совсем приятное. Я не могу сама встать или лечь, меня надо несколько раз за ночь переворачивать и делать многое другое, о чем вам знать необязательно. Ильхом делала даже больше, чем мне требовалось, причем с душой. Два года назад они уехали на родину, а у меня с тех пор поменялось уже семеро постояльцев: украинцы, молдаване, русские, но ни с кем наладить быт не получается.
— Среди моих сотрудников в общей сложности 80 человек узбеков и киргизов, — говорит Виктор, директор складов известного итальянского бренда одежды. — Зарплаты у нас небольшие, до 30 тысяч в месяц, и россияне к нам, мягко говоря, в очереди не стоят. Раньше у меня в штате было несколько москвичей, но работали спустя рукава, что и понятно — трудоустраивались они ко мне от безысходности. Узбеки же держатся за место, довольны работой, выполняют все требования, не опаздывают, на работе не употребляют алкоголь, к телефону подходят сразу же, все у них в порядке и чистоте. Трудолюбивые как пчелы, совершенно не конфликтные, многие работают уже по пять лет, я знаю их по именам, могу доверять и еще ни разу не обманулся.
— Я служил в Ташкенте, 20 лет там прожил, уехал в 1996 году, — вспоминает полковник в отставке Виктор Тимофеевич. — Уезжая, продал трехкомнатную квартиру за 3 тысячи долларов, и то чудом. У меня слезы стояли в глазах, когда я из поезда увидел русские надписи на станциях. После развала СССР в Узбекистане поднялись русофобские настроения. Русские там стали людьми не второго, а третьего сорта. Узбеки разрушили все советские памятники, стали называть русских колонизаторами, кричать на улицах «долой русских», участились драки. Никто не был уверен в безопасности близких. Русских вытесняли из всех сфер жизни. Увольняли с любой работы без объяснения причин. Участились надуманные обвинения, злоупотребления чиновников и тому подобное. Еще вчера гостеприимные и хлебосольные узбеки объявили Россию главным врагом, ненавидели всех нас без разбора. А сейчас еще хуже, потому что выросло поколение, не имевшее опыта жизни в той стране, знающее о России только из пропаганды. Мне это известно не понаслышке, я поддерживаю отношения с оставшимися там сослуживцами. После всего этого мне уже сложно относиться с симпатией к узбекским дворникам и продавцам. Возможно, и они думают, что я для них враг и колонизатор.
— Мне кажется, что все работающие в Москве узбеки и таджики — брачные аферисты, — заявила женщина лет шестидесяти, представившаяся Инной. — Они ищут одиноких женщин за 50, у которых уже мало шансов создать семью, и очаровывают их. Зря улыбаетесь, это целая напасть. Моя подруга познакомилась с узбеком младше ее на 25 лет, пустила в дом, стала жить с ним, а он бросил работу и отсылает домой 15 тысяч в месяц из ее зарплаты. Она теперь не знает, что делать и как его выгнать. Мы с ней позже нашли целые форумы в интернете, где общаются женщины, у которых поселились гастарбайтеры. У них это мечта — найти такую дуру, как моя подруга, чтобы за квартиру не платить, жить на всем готовом и не работать. Обещают жениться, но никогда не женятся. Рано или поздно уезжают домой, даже если здесь уже дети.
Есть у меня и личный опыт. Около года назад я вызвала бригаду маляров обои поклеить. Пришел узбек, посмотрел квартиру, и сказал: «Пятнадцать тысяч за работу, и ты будешь жить со мной!» Я ему сказала: «А ну-ка пошел вон отсюда…» — добавила пару ласковых, конечно, так он меня за шиворот схватил и замахнулся — думала, убьет. И когда я дверь за ним закрыла, поняла, что ни одного восточного человека больше на моем пороге не будет.
Специалист по изучению Центральной Азии, старший научный сотрудник Института Востоковедения РАН Андрей Грозин считает, что в отношениях россиян и выходцев из Средней Азии сегодня действительно нет серьезных оснований для ксенофобии. Но вовсе не от незнания.
— Исследования показывают, что россияне воспринимают эти народы более позитивно, чем народы дальнего азиатского зарубежья: китайцев, афганцев, вьетнамцев и так далее. Происходит это именно потому, что у нас был опыт исторического сожительства. Общее прошлое. Они нам не чужие.
Таджики, киргизы и узбеки не воспринимаются нами негативно еще потому, что их гораздо меньше, чем нас. Все население Таджикистана чуть более восьми миллионов человек; в Киргизии — порядка шести миллионов. В Узбекистане более 30 миллионов, зато узбеки не пытаются закрепиться в России, практически всегда возвращаются на родину. Как и таджики. Они могут проработать здесь десять лет, но только для того, чтобы построить на родине дом, купить скот, женить сына. За видом на жительство в России обращаются в основном киргизы, и то редко. Поэтому в отношении представителей этих стран не возникает мифов, вроде «захвата китайцами Сибири».
Павел Орлов
