Документальный фильм "Дом "Слово" является одной из наиболее общественно значимых украинских лент этого года. Картина, посвященная представителям украинского "расстрелянного Возрождения", в кинотеатрах появляется аккурат на 80-ю годовщину массовых расстрелов, физического уничтожения украинских деятелей культуры и искусства, которые были ранее осуждены по сфабрикованным обвинениям.
Фильм был подан на соискание Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко в номинации "Киноискусство" и, скорее всего, в следующем году получит ее.
Значимости документальной ленты "Дом "Слово" способствуют и ее собственно художественные качества, ведь она была создана специально для киноэкрана. Фильм лишен спешки и поверхностности телевизионных документальных работ, больше напоминающих журналистские репортажи.
Картина глубоко продумана концептуально и тщательно проработана — как на уровне сценария Тараса Томенко и Любови Якимчук, объединившего многочисленные разнородные источники (фрагменты художественных произведений, воспоминаний, донесений сексотов, протоколов "расстрельных" дел), так и с визуальной точки зрения: Тарасу Томенко удается максимально органично внедрить в пространство картины хроникальные кадры того времени и богатый фотоматериал.
Большая история украинского "расстрелянного Возрождения" в фильме предстает мозаикой человеческих судеб обитателей харьковского дома "Слово", построенного в конце 1920-х годов для представителей украинской культуры. Среди его жителей — героев ленты — Микола Хвылевой, Остап Вишня, Михайль Семенко, Анатоль Петрицкий, Майк Йогансен, Павло Тычина, Владимир Сосюра, Лесь Курбас, Микола Кулиш, Раиса Троян, Валерьян Пидмогильный... 80-минутный фильм демонстрирует, как их счастливая, комфортная, во многом беспечная жизнь в этом доме с собственными столовой и солярием постепенно превращается в ад. Этот трагический путь прекрасно передает визуальный образ, выбранный для афиши: на ней, снятый с высоты птичьего полета, дом в форме буквы "С" пронзительно окрашен кровью.
При этом собственно оценки творческих достижений авторов, поселившихся в доме "Слово", в фильме немного. Картина в первую очередь говорит об их быте, показывая человеческую — нередко потаенную, интимную — сторону жизни. Непрекращающиеся рассказы о курьезных увлечениях и привычках "выдающихся деятелей культуры и искусства", неизвестные широкой аудитории анекдоты об их пьяных кутежах (и даже нимфомании и употреблении наркотиков), которыми обильно жонглирует картина, не дают скучать.
Акцентируя — без "желтушного" налета — внимание на сочных подробностях существования героев, Тарас Томенко снимает с них позолоту трагического, делает доступными, близкими, собственно говоря, живыми. Однако, удивительным образом это не делает понятнее их судьбы. Режиссер сознательно, но слишком оптимистично, авансирует зрителям знание творчества и биографии героев фильма. В итоге, нескучный хаос фактов, организованный им, подталкивает к тому, чтобы воспринимать их просто как людей. Которых непонятно почему уничтожили. Физически. А тех, кого не уничтожили физически, — навсегда сломали морально. И в этом глубоко человеческом осознании ужаса террора — одно из главных достижений картины.
В то же время, избыточность собранного для фильма материала играет с авторами злую шутку, не позволяя вместить в картину все необходимые ответы на вопросы, которые она вызывает.
"Дом "Слово"" не является в полной мере просветительским фильмом, поскольку оставляет зрителям широкие возможности предполагать, гадать. И если искать ответ на вопрос "почему" кто-то выжил в мясорубке террора, а кто-то — нет, не является целью картины, то просто информировать зрителей о том, что случилось с героями, было бы нелишним. Особенно, когда речь идет о малоизвестных персонах.
Вот за одним из героев фильма приехал черный воронок, но не застал его дома. Что дальше? Вот другой герой, страдая туберкулезом, принимал солнечные ванны у себя на балконе. Ну и как, поправил здоровье? Ответов нет.
Стоит отметить, что Тарас Томенко все же пытается структурировать материал, придав стройность многоголосому потоку фактов не только с помощью трагедии террора. В кадре с громким усердием стучит пишущая машинка, регулярно чеканя номера квартир, об обитателях которых будет идти речь в следующем эпизоде.
Кажется, что фильм находит способ таким образом рассказать именно о доме "Слово", в котором они собраны (этому способствуют и повторяющиеся "полеты" камеры над домом сегодняшним, пожалуй слишком частые). Однако, и тут лента останавливается на полпути, поскольку масштаб задачи не позволяет выполнить ее целиком. Фрагментарный рассказ Тараса Томенко не дает возможности представить внутреннюю структуру дома, лишь художественно предположить ее. Каталог же обитателей "Слова" предъявят всего на миг — в финальных титрах.
Многомерность использованных источников, эмоционально озвученных голосами украинских актеров, специализирующихся на дубляже зарубежных картин, тоже не всегда идет на пользу объективному знанию об исторических событиях. Каждый из этих источников предполагает иной уровень доверия, однако, отсутствие формальных указаний на них в фильме, фактически, уравнивает достоверность мемуарной записи и доноса. Эту проблему авторы решают тем, что определенный материал подают "маркировано" негативно, или на русском (вызывающем в контексте фильма подозрение) языке, но лишь отчасти.
Я обращаю внимание на эти огрехи с большой симпатией к картине, поскольку "кому много дано, с того много спросится"."Дом "Слово"" отличают монументальность замысла и внушительные, вполне оправданные полученным результатом, амбиции. Но все же описываемый, четко определенный фрагмент исторической действительности во всей его выразительной многомерности фильму представить не удается.
В частности, вопрос, которого, к сожалению, практически не касается картина, — это трагедия участия и соучастия обитателей дома "Слово" в формировании того мира, который в итоге их уничтожил — физически, либо морально. (Остро негативные оценки тут получает разве что Павло Тычина, окрашенный черной краской предательства — без внимания к внутренней логике его действий).
Показывая дом повышенной комфортности, созданный для деятелей украинской культуры, когда большинство населения ютилось в комнатушках коммунальных квартир, подчеркивая, что это был кооператив, но построенный при финансовом участии власти, говоря о веселой и, в общем, счастливой жизни его обитателей, авторы "Дома "Слово" не проясняют экономическую и общественно-политическую систему того "культурного" быта, в котором существовали и творили герои ленты — во многом организованного советским государством, поддерживающим их. Эти вопросы, в том числе связанные с партийной принадлежностью героев (упоминания о ней, если и представлены, то сглажено), картина обходит стороной.
Такие умолчания несколько обедняют ленту, хотя их наличие и не повлияло бы на градус представленной трагедии "расстрелянного Возрождения". Впрочем, вполне вероятно, что эти сложные психологические вопросы Тарас Томенко поднимет уже в художественном фильме, который собирается снимать на том же богатом историческом материале.
